Абдугафур Умаралиев называет свой дом музеем. В большом дворе его владений растут фруктовые деревья, где-то у дальней стены басом лает собака. С самых ворот участка видно, как у противоположной стены синеет небольшой, будто стеганный прямоугольник с полукруглым сводом. Это главная гордость хозяина – погреб XIX века с оригинальной дверью.

Мы находимся в махалле «Журабек» Яшнабадского района Ташкента близ бывшего бумажного завода «УзБум». Кто бы мог подумать, что лишь в паре десятков метров от одной из главных артерий столицы – улицы Фаргона йули – расположен целый комплекс из не менее чем 20 одноэтажных зданий конца XIX века. Они выдержаны в византийском стиле, который впоследствии стал именоваться туркестанским стилем русской архитектуры в Узбекистане.

Часть зданий колониальной эпохи расположена в проезде вглубь от хокимията Яшнабадского района в сторону завода «УзБум». Остальные строения находятся вокруг пожарно-спасательной части №4.

Историограф Ташкента Борис Голендер оценивает их возраст в 130 лет. Это в основном жилые дома командного и инженерно-технического персонала порохового завода. Коттеджи возвели в этой части бывшего ташкентского пригорода примерно в 1890 году. Позднее, уже в начале 1930-х годов на базе завода откроется бумажная фабрика «УзБум». Её архитектура – центр и главное сокровище всего ансамбля.

По словам Бориса Голендера, на картах 1890 года улица, ведущая к заводу, обозначена без названия. Это была засекреченная территория, так как на заводе производили порох. Однако жильё инженерно-технического состава на топографическом плане полковника Родионова 1890 года уже обозначено.

«Неважно, когда они построены. Они внешне выглядят так, что заслуживают сохранения», – считает Борис Голендер.

По его данным, ансамбль был построен по проекту Вильгельма Гейнцельмана, одного из самых известных и именитых архитекторов Туркестанского края. Его руке принадлежат дворец князя Николая Романова, Казенная палата на улице Истикбол, 15, снесённое в 2016 году здание так называемого кауфманского приюта для детей-сирот. Копию последнего недавно возвели на «Бродвее».

Работы Гейнцельмана, по мнению экспертов, имеют большое историческое значение и интерес для профессиональных кругов и развития туризма. А «УзБум» и его окрестности – это целый комплекс, построенный по единому плану, последний образец жилой застройки старого Ташкента.

Борис Голендер отметил «Газете.uz», что архитектор спроектировал два типа домов, рассчитанных на проживание разного количества людей.

Абдугафур Умаралиев получил дом с погребом в 1993 году. До переезда он жил неподалеку; всегда знал, что в окрестностях «УзБума» есть несколько домов с погребами, и мечтал о таком подземелье.

Когда его мечта сбылась, погреб был завален камнями и мусором. Он просеял его содержимое и обнаружил старинные инструменты. Теперь они обрамляют входную дверь в погреб с пятью степенями защиты – раньше знали, что ценнее провианта в доме ничего быть не может.

Возможно, погреба строили разделёнными на две части – по одной на каждое домовладение. Чтобы определить это, исследователям и архитекторам нужно попасть в каждое домовладение и изучить его архитектуру.

Абдугафур Умаралиев владеет целым погребом. Температура воздуха в этом «холодильнике» XIX века держится в районе 15 градусов выше нуля круглый год. Он рассказывает, что раньше хранил здесь до весны арбузы и дыни.

В подземелье на два метра вниз ведет крутая кирпичная лестница. Здесь немного теплее, чем на улице. Под сводчатым потолком висит лампа накаливания. Ее свет очерчивает ровные ряды кирпичной кладки на стенах. В широких нишах выстроились пыльные банки с консервацией. В покрытии пола проглядываются глянцево-черные осколки. Абдугафур Умаралиев предполагает, что это остатки битума, которым заливали пол, чтобы весной всыпать в погреб лед и снег. Они охлаждали продукты на протяжении нескольких месяцев.

Массивная дверь в погреб сделана из дерева. Абдугафур Умаралиев подчеркивает, что за 130 лет она не сгнила. Эта дверь и этот погреб – то, ради чего стоит сохранить весь архитектурный ансамбль, считает хозяин «николаевских» сокровищ.

Слухи о сносе исторического квартала стали распространяться, когда позади завода «УзБум» началось строительство жилого комплекса девелопера Golden House. Одновременно с этим поселок стали посещать блогеры, рассказывающие о скорой утрате.

Границы нового квартала Golden House не заходят на территорию комплекса, но местные жители говорят, что «знакомые, работающие на стройке или водители самосвалов» нет-нет да и обмолвятся о тревожном будущем архитектурного ансамбля.

С подачи жителей Общественный совет при хокимияте Ташкента обратился в городскую администрацию с просьбой рассказать о судьбе исторического комплекса.

Государственное унитарное предприятие «Ташкентский научно-исследовательский и проектный институт генерального плана», уполномоченное ответить на запрос общественного совета, в своем письме заявило, что часть территории завода «УзБум» обозначена красной линией проектной улицы Г-50. На левой стороне этой улицы планируется построить общественные и административные здания, а также многоэтажные дома. Этот документ – причина тревожности местных жителей.

Для получения более конкретной информации о будущем исторической застройки вокруг завода и самого промышленного объекта «Газета.uz» обратилась в хокимият Ташкента.

В ответе администрации говорится, что дома «находятся на реконструируемой территории. На сегодняшний день решения хокима Ташкента о сносе этих домов нет... Однако это свидетельство не может служить разрешением для отчуждения или изменения внешнего вида недвижимости, на которой стоит запрет на её продажу или использование в иных целях. Для этого нужен отдельный разрешительный документ соответствующих ведомств».

Никаких конкретных пояснений и уточнений по своему ответу пресс-служба хокимията не дала.

Слухами о сносе обеспокоены не только местные жители. В недавно вышедшем фильме о сохранении комплекса Борис Голендер отметил, что все признаки туркестанской архитектуры в облике зданий сохранились. В защиту комплекса в этом фильме также выступили архитекторы Равшан Салимов, Мурадхан Усманов и Александр Куранов.

По словам экспертов, на фасадах домов в окрестностях «УзБума» можно разглядеть фигурные карнизы и деревянные наличники. Здания построены из высококачественного «николаевского» кирпича.

За более чем сто лет многие дома ансамбля обзавелись пристройками и надстройками, что значительно изменило внешний вид зданий: окна и двери заменены, на стенах висят кондиционеры, здания прячутся за массивными заборами и даже стенами. Тем не менее, большинство из обнаруженных исторических строений сохранились в оригинальном виде.

«Если поработать в этой части города и освободить дома от этой мишуры в виде пристроек, заборов и т. д., то мы можем получить интереснейший туристический объект – как выглядел старый Ташкент», – сказал Борис Голендер.

Он добавил, что в других частях столицы могут встречаться отдельно стоящие здания, но не целая панорама.

Точное количество сохранившихся строений на сегодняшний день не установлено, продолжил Борис Голендер.

«Но их достаточно. Я бы сказал, их десятки. Я думаю, что даже больше, наверное».

Специалисты борются за привлечение внимания к сохранению завода и поселка вокруг него. Борис Голендер, а также архитекторы, выступившие в защиту комплекса в вышеназванном фильме, хотят, чтобы весь ансамбль был взят под государственную охрану и считался культурным наследием.

Борис Голендер подчеркнул, что проектировщики учитывали климатические и сейсмические особенности Ташкента, а также аспект озеленения.

«В новом городе вменено было даже в обязанность домохозяевам специально озеленять пространство перед домом. Если этого не делал кто-то, их штрафовали, – рассказал Борис Голендер. – Наверное, [эти рекомендации перечислены] в Положении об управлении Туркестанским краем... Эти правила неуклонно выполнялись. Нужно было замостить тротуар перед входом и на определённом расстоянии от стены посадить деревья».

Хозяин дома с погребом Абдугафур Умаралиев рассказывает, что до развала Союза весь проезд от главной дороги вглубь к заводу был засажен деревьями. Он полагает, что растения были ровесниками домов. Но в начале 1990-х «УзБум» отмечал юбилей, и новое начальство поручило срубить деревья.

С обретением Узбекистаном независимости, архитектура перестала быть передовой наукой, какой считалась в царские, а затем советские времена. Борис Голендер рассказывает, что после землетрясения в Андижане в начале ХХ века комиссия во главе с главным строителем Ташкента Гельцейманом занимались обмерами разрушений. Специалисты выработали антисейсмическую систему для Туркестанского края, которой следовали впредь.

«Этим объясняется тот факт, что во время ташкентского землетрясения 1966 года все дома регулярного строения не пострадали. Пострадали те, которые были построены без всяких правил», – сказал Борис Голендер.

Вот кирпич, из которого построены дома в окрестностях «УзБума». На нем стоит клеймо «Е.И.» – инициалы производителя Епифана Ильина. Жители говорят, будь он тоньше, звенел бы как керамика.

Борис Голендер отметил, что это особый кирпич, изготовленный в Ташкенте. Кирпичные заводы, построенные в городе после присоединения Туркестана к Российском империи, позаимствовали технологию изготовления этого строительного материала у местного населения.

Из такого кирпича строился весь старый Ташкент, европейские части Самарканда, Андижана, Намангана, Коканда и Кагана. В результате появился особый стиль туркестанской архитектуры, рассказал Борис Голендер.

«Это такое буро-жёлтое здание, которое не имеет штукатурки. Сегодня их начинают красить, штукатурить – портят. А на самом деле ничего этого не нужно, и здания прекрасно чувствуют себя и так. Именно из такого рода строительного материала и построена эта улица [на "УзБуме]».

Но ценно не только качество строительных материалов. Кирпичи клали на известковый раствор, потому что известь гасит вибрацию во время землетрясений, рассказал Абдугафур Умаралиев. Кладка и все стены в доме ровные от одного конца здания до другого. Даже оконные и дверные проемы обрамляет ровная кладка кирпича разной толщины, будто бы его точили для создания гармоничного рисунка.

«Видно по фасадам этих домов, что это всё аккуратно, поставлено в те времена, когда люди работали на совесть. И это и есть Ташкент», – сказал Борис Голендер.

«Кирпичи – как гранит, стены – крепость толщиной 60 см», – говорит Замира Тураходжаева, проживающая в самом хорошо сохранившемся доме с оригинальными межкомнатными дверями, погребом, конюшней и козырьком из лиственницы над крыльцом.

«Когда мы купили дом, он уже был отремонтирован, – вспоминает женщина. – Старые хозяева спустили потолок примерно на полметра. Сейчас высота потолков в нашем доме – 4 метра... Нам нравится сам дом. Если столько лет дом простоял без единой трещинки, простоит еще столько же».

Если дома возьмут под государственную охрану, к их содержанию будут применяться особые условия. Жители знают, что им запретят вносить конструктивные изменения: ломать несущие стены, расширять дверные и оконные проёмы, делать подвал и нарушать архитектурный вид. Хотя к архитектурному наследию у нас относятся без особо трепета. Стоит вспомнить дворец князя Романова, на фасаде которого, несмотря на статус, висят кондиционеры.

Член научно-экспертного совета Агентства культурного наследия Министерства туризма и спорта, доктор архитектуры Абдуманоп Зияев отметил «Газете.uz», что архитектурный ансамбль «УзБум» никогда не состоял в реестре материального культурного наследия.

«В советское время промышленная архитектура редко вносилась [в реестр]. Считалось, что заводы будут гарантированно работать, никто их не тронет. Но приватизация изменила ситуацию», – пояснил он.

Сегодня экспертный совет рассматривает вопрос включения колониальной застройки «УзБума» в список охраняемых государством объектов. Учёные осмотрели здания на месте, но не смогли попасть на территорию завода «УзБум». Для этого на руководство нужно выйти с письмом, сказал Абдуманоп Зияев.

В 2018 году 100% доли в фонде бывшей фабрики «УзБум» были выставлены на аукционные торги. Фабрика продавалась под инвестиционные обязательства в размере 10 млн долларов сроком на три года. Договор купли-продажи планировалось заключить с победителем аукциона только после того, как тот предоставит проект, который планируется реализовать на базе объекта.

По словам Бориса Голендера, территорию завода выкупила некая группа российских бизнесменов. Они работают над созданием на его базе общественного центра, куда войдут парк, мастерские, развлечения, кинотеатры и другое с сохранением архитектурных особенностей зданий.

Борис Голендер отметил, что на территории завода находится водонапорная башня Гейнцельман – единственная в Ташкенте сохранившаяся «со всей начинкой», в том числе деревянными баками для воды.

На территории «УзБума» также сохранились цеха, построенные в конце XIX века, старинные казармы, помещения со стеклянными крышами для естественного освещения. Подобные архитектурные решения часто встречались в Ташкенте, но сегодня почти все образцы утрачены.

«Все сохранилось древнее, вплоть до резных деревянных наличников и козырьков. И даже сохранились почти все фонари», – сказал Борис Голендер.

Фотографировать фасад завода корреспондентам «Газеты.uz» не разрешили, хотя запрещающих знаков там нет.

Редакция обратилась в хокимият города Ташкента, чтобы узнать, кому и на каких условиях передан завод «УзБум». Однако в пресс-службе администрации города заявили, что ответственных по этому вопросу нет, а в отделе строительства хокимията Яшнабадского района – что ответить не могут.

Доктор архитектуры Абдуманоп Зияев заявил, что «УзБум» и жилые дома вокруг него уникальны и безусловно достойны реестра. Но чтобы дать им или любому другому выявленному памятнику охранный статус, необходимо выполнить все условия положения, по которому объекты вносятся в реестр.

«Нужен исследовательский материал. Мы на стадии поиска. Объект настолько сложный, настолько уникальный, что это сокровище, – сказал Абдуманоп Зияев. – Очень сложно попасть в дома. Это затягивает процесс. Когда научно-экспертный совет заседает, мы рассматриваем 10-20-40 объектов».

Он уверен: если не взять «УзБум» под охрану, страна уничтожит целый пласт собственной истории. Кластер – лакомый кусок для бизнеса, потому что малоэтажную застройку выгодно сносить. Но «УзБум» – последнее средоточие старого Ташкента, «шедевры, которые притягивают туристов, архитекторов и искусствоведов Западной Европы», потому что они ищут нестандартные решения в архитектуре.

«Это достояние, которое нужно показывать, чтобы не позволить людям извлечь из нашей истории выгоду и уничтожить её», – сказал Абдуманоп Зияев.

«Это будет шикарное историческое место, которое и про историю архитектуры, и про историю Ташкента, строительного дела и вообще порядков того времени. И сам облик Ташкента можно будет себе представить, глядя на ряд этих домов. Вот об этом речь идёт», – сказал Борис Голендер.

«Убрать [жилую застройку] ничего не стоит, – добавил он. – Здесь вы можете провести аналогию с ленинской монументальной пропагандой, по плану которой в первые годы революции снесли все памятники и на их месте поставили новые. И все эти новые уже давно развалились, их уже нет. Поэтому мы и поднимаем бучу... Потому что ансамблей старого Ташкента в городе нет. Просто их не сохранилось и восстановить их невозможно. А здесь нужно просто освободить эти дома и сделать там такое общественное место, чтобы это было видно людям».

11 граждан, среди которых академики Академии наук, заслуженные строители и артисты, доктора и кандидаты искусствоведения и исторических наук, профессора и лауреаты государственной премии, призвали вице-премьера и министра туризма и спорта Азиза Абдухакимова обратить внимание на сохранение архитектурного ансамбля.

«”УзБум” можно превратить не только в один из самых образцовых проектов для развития туризма, но и в уникальный пример в духе общемировой реконструктивной практики – проект ревалоризации, то есть обновления и включения исторического наследия в современную жизнь города», – говорится в обращении.

Архитекторы признают, что подобные проекты реконструкции стоят гораздо дороже, чем новое строительство, и требуют участия специалистов. Но в случае «УзБума» – последнего этнографического музея и жилого комплекса туркестанской архитектуры – это сделать необходимо. Потому что культурное достояние – не та монета, которой размениваются ради асфальта, новомодных сити и даже прибыли.