В Узбекистане живут 62 вида рептилий и всего несколько герпетологов — специалистов, которые их изучают. Даже в структуре Института зоологии Академии наук Республики Узбекистан таких специалистов всего трое.

Старая гвардия герпетологов либо уехала, либо умерла, а молодежь в это направление науки идёт неохотно. Одни страдают фобией: «Змеи же опасные, скользкие, противные!». Других страшит маленькая зарплата: «Станешь учёным — будешь зарабатывать копейки!». Герпетолог Института зоологии Академии наук Республики Узбекистан Тимур Абдураупов считает, что это стереотипы.

Также к рептилиям относятся крокодилы, но в нашей стране они не обитают. Многие скажут: «И слава Богу!», но Тимур говорит: «Жаль, что Узбекистан не расположен южнее — были бы ещё и крокодилы!».

Кажется, Тимур родился таким — влюблённым в змей и ящериц. Мама боялась открывать спичечные коробки, которые пятилетний сын притаскивал с прогулок — внутри неизменно томилась пойманная живность. Женщина несколько по-другому представляла домашних питомцев и прививала детям любовь к природе через аквариумы с декоративными рыбками. Правда, потом рыбки «куда-то делись», и 10-летний Тимур с восторгом превратил аквариумы в террариумы. Повзрослев, он начал брать на передержку змей и ящериц, и при необходимости лечить их.

Отец Тимура, полковник УВД, мечтал, что сын пойдёт по его стопам, и в качестве альтернативы предлагал сдать документы на кафедру военной медицины Санкт-Петербургской школы милиции. Но нет.

«Я просто не хочу этим заниматься. Значит, буду всю жизнь несчастен?», — сопротивлялся сын.

Родители отступили, а Тимур поступил на биологический факультет Самаркандского государственного университета, чтобы стать учёным, изучать любимых пресмыкающихся и «зарабатывать копейки».

На полевой практике студенты биофака постигают азы полевой жизни: как наблюдать за животными в естественной среде, ходить по горам, смотреть под ноги. Они также сдают экзамен по латыни, потому что должны знать латинские названия видов, обитающих в местности.

Мама Тимура, которая до смерти боялась ползучих гадов, звонила ему каждый день: «Как ты, сынок? Все в порядке? Никто не укусил?».

Однажды во время обеда по столовой прокатилась новость: в сторожку забралась кобра. Практиканты — ботаники, зоологи, генетики — сорвались с места.

«Да не, вы что, какая кобра, — подумал тогда Тимур. — Кобра — змея редкая. Наверняка, там полоз».

Но (везение, чистое везение!) это оказалась действительно кобра. Забралась в печку, встала в стойку и неодобрительно шипела на столпившихся людей с палками. Тут же нашлась длинная рогатина, которой Тимур поддел змею в попытке выманить наружу. Кобра метнулась наверх, в трубу, а юный герпетолог сгоряча схватил её рукой за хвост и чуть не оказался укушен развернувшейся противницей. Разъяренная змея выползла из печки, и тут уж ловец придавил её к земле рогатиной, а после перехватил за шею.

17 лет и первая пойманная ядовитая змея! На память о том событии осталось видео, на котором Тимур стоит с добычей: руки парня трясутся от радости, а с лица не сходит блаженная улыбка. Первым делом будущий герпетолог позвонил маме и прокричал в трубку: «Мама, какое счастье, я поймал кобру!».

Время полевых работ для герпетологов — апрель-октябрь, потому что в холодное время года рептилии неактивны. Впрочем Тимуру доводилось ездить в командировки и зимой. Иногда он проводит в отъезде до 300 дней в году, кочуя из одной экспедиции в другую. Значительная территория Узбекистана не покрыта связью, и бывает, что герпетолог по 20 дней не контактирует с родными и близкими. Говорит, к этому быстро привыкаешь.

Каждому выезду предшествует скрупулезная подготовка. Раз в год в Академии наук составляется план проектов, и по каждому проекту готовится расписание поездок. В группу в зависимости от темы исследования входят герпетолог, орнитолог (птицы), териолог (млекопитающие) и энтомолог (насекомые).

Далее изучаются литературные данные — что писали коллеги по теме исследования в статьях, монографиях, книгах, заметках (какие животные обитают в изучаемом ареале, где тот или иной экземпляр видели в последний раз). На основании этих материалов строится маршрут, проставляются точки пути на Google-картах и составляется план на каждый день. По словам Тимура, раньше ездили без строго установленного маршрута, но быстро поняли, что такой подход приводит к хаосу: посмотреть хочется многое, а в итоге за 10–20 дней группа ничего не успевает.

Провиант команда закупает сама, а учёт затрат ведёт в таблицах Excel. При этом учитываются вкусовые пристрастия всех участников поездки: кто-то не любит капусту, кто-то не ест курицу. После экспедиции учёные получат командировочные и покроют расходы. Порядок и размер выплат установлены законодательством, так что группа точно знает, в какой бюджет необходимо уложиться.

Раньше основным провиантом служила тушёнка. Но потом Тимур и его коллеги посчитали, что это дорого, да и не особо вкусно. Теперь они сами закупают мясо, обжаривают в масле и закатывают в банки. В первые дни в поле получается даже шиковать — есть фрукты, яйца, сыр, сосиски, свежий хлеб. В конце командировки группа вынужденно переходит на овощи, крупы, лапшу быстрого приготовления и это самое мясо в банках.

Полевой день начинается в 7 утра. Зоологи вылезают из палаток и отправляются умываться и чистить зубы. Для бытовых нужд всегда имеется запас технической воды. Но и её расходуют экономно: посуду не моют, а протирают туалетной бумагой, сильно жирные тарелки предварительно обдают кипятком. На завтрак — кашки-пятиминутки, пюре быстрого приготовления, растворимый кофе.

После завтрака группа сворачивает лагерь и едет к следующей точке. На каждой локации Тимур определяет GPS-координаты, записывает в полевой дневник температуру воздуха и субстрата (среда обитания микроорганизмов, в том числе песок, почва, камни и другое — ред.), влажность. Полевой дневник — это обыкновенный блокнот. Брать в поездку ноутбук нерационально: пыль и кочки быстро выводят технику из строя.

Потом до самого вечера (с коротким перерывом на обед, состоящий из заранее нарезанных бутербродов) герпетолог будет ходить по территории, фиксируя замеченных животных.

Пойманных пресмыкающихся Тимур фотографирует и измеряет: фиксирует длину тела и хвоста. Затем наступает черёд самого сложного и муторного занятия — подсчёта чешуек. Их приходится осторожно перебирать пальцами по одной, стараясь не сбиться, иначе придется начинать заново. А ведь на брюхе у того же четырехполосого полоза расположено до 224 чешуек!

Установленного норматива — какую площадь должен изучить герпетолог за день — нет. По территории прокладываются трансекты — прямые линии протяженностью не меньше километра — и таких трансект может быть сколько угодно — и пять, и десять в сутки.

Вечером учёные устраивают полноценный ужин. Романтику костра сегодня заменили газовые баллоны, на которых и готовится еда. Двух баллонов (5- и 12-литрового объёма) хватает на 20-дневную поездку. Составлять график дежурств по кухне не принято, просто в арсенале каждого участника экспедиции есть коронное блюдо, которым он радует коллег. У Тимура это картофель фри в специях, макароны и димлама. Также имеются мастера по плову, блинам, кукси. Орнитолог Аня способна нажарить пончиков с шоколадом, раскатывая тесто палкой колбасы (было дело, забыли скалку).

Душ зоологам заменяет пачка влажных салфеток. Ими можно даже помыть голову: накладываете салфетку на расческу и несколько раз проводите зубьями по волосам. Мусор складируется в большие мешки и едет с группой до ближайшей городской свалки. Единственное исключение — органические отходы, которые за ночь подъедают насекомые и звери.

Если в экспедицию поехали энтомологи, то условия становятся почти райскими. Они везут с собой генератор, чтобы ставить световые ловушки для насекомых, а группа получает возможность заряжать гаджеты. Когда этих желанных в любой поездке специалистов нет, учёные берут с собой кучу «павер бэнков» и периодически оспаривают друг у друга право занять usb-порт в машине.

После ужина у Тимура наступает вторая смена — наблюдение за ночными рептилиями. Бывает, что единственный в команде герпетолог до 4 утра изучает ночную жизнь животных и уже в 7 вылезает из спальника, чтобы заняться дневными.

Постоянное общение и физические нагрузки выматывают. По возвращении в Ташкент Тимуру хочется весь день лежать на диване, восстанавливая силы. Но это редко удаётся, ведь надо кормить собственный террариум.

Свою живую зоологическую коллекцию Тимур официально зарегистрировал в Госкомэкологии. Это единственная коллекция в Узбекистане, где содержатся редкие иранские и восточно-индийские эублефары. Также тут можно увидеть пятнистых эублефаров Raptor и Super Snow. Дружная семейка из 15 ящериц с аппетитом съедает по 250 живых сверчков в неделю.

Змеи в коллекции представлены четырьмя годовалыми удавами. Два радужных удава выросли до 90 см, два садовых сейчас достигают полуметра.

Пока Тимур в командировке, кормлением пресмыкающихся занимается жена, но ей это дается нелегко. Из 11 лет, что пара живёт вместе, девушка 9 лет привыкала к террариуму мужа.

Ферганская долина — естественный изолят, где обитают редкие, занесённые в Международную Красную книгу животные и узкоареальные эндемики, которые не встречаются больше нигде в мире (панцирный геккончик, сцинковый геккон Рустамова, круглоголовка Штрауха, круглоголовка Саид-Алиева и ферганская песчаная ящурка).

Ферганская долина — место обитания редкого серого варана. Учёные думали, что он уже вымер: в последние годы эта ящерица ни разу не попадала в поле зрения исследователей. Резкое снижение популяции вызвано тем, что ферганские табибы решили, что похлёбка из серого варана спасает от рака.

Но в 2019 году Тимур с американскими и китайскими коллегами обнаружили в Язъяванских песках характерные следы, дошли по ним до самой норы, обрадовались и… ушли, чтобы ненароком не потревожить ценную рептилию. А потом продавец крошечного магазина у границы песков бесхитростно сообщил ошарашенным герпетологам: «А мы тут варанов ловим. Их много. Мы их кушаем».

Варан не одинок в своей проблеме. По словам Тимура не менее популярен восточный удавчик — его ест весь Узбекистан. Табибы приписывают змее способность лечить множество болезней, начиная от порока сердца и заканчивая мужским бессилием.

Несколько лет назад Тимур сам столкнулся с просьбой достать агаму. Просительница, плача, умоляла найти ей эту ящерицу. У её мужа диагностировали цирроз печени последней стадии. Табиб заявил, что исцелить больного способна только кровь агамы. Она подарит организму нечеловеческую регенерацию, ведь «если у ящерицы отрубить хвостик, то тот отрастёт». У агам, кстати, хвосты не отрастают. Та женщина работала врачом, но все равно исступленно верила в чудо. Тимура злит, что из-за людских фантазий истребляются редкие виды.

Среднеазиатская черепаха горячо любима в Европе, Японии и США. Её стоимость на заграничных рынках стартует от 150 долларов. Поэтому весной в кишлаках Навоийской и Джизакской областей дети и безработные выходят на промысел: собирают в округе молодых черепашек, а потом сдают их скупщикам из Ташкента.

Экспортный размер составляет 8-10 см, многие страны не покупают совсем маленьких особей — у тех еще мягкий панцирь, и ребёнок может ненароком раздавить питомца. Впрочем, скупщики берут черепах от 4 см, а потом доращивают до нужного размера в питомниках. В столице товар отмывают, сортируют, пакуют. Неликвид сбрасывается на местные рынки: в сезон занесённые в Красную книгу черепахи продаются чуть ли не у каждого парка.

Отборных черепах окольными путями вывозят из республики. Для этого их обматывают скотчем, лишая возможности двигаться, и трамбуют в мешки с травой. Когда-то Тимур работал в Госбиоконтроле, куда привезли 4000 конфискованных особей. Целая грузовая машина. Когда мешки открыли, оказалось, что многие задохнулись или умерли от раскола панциря. Большие потери — отличительная черта контрабанды, поэтому нарушители закона берут количеством. Черепах вывозят тысячными партиями, чтобы обеспечить прибыльность этому незаконному бизнесу.

Команда зоологов два года боролась за то, чтобы среднеазиатскую черепаху занесли в Красную книгу Узбекистана. В Международную Красную книгу она включена давно. По словам Тимура, это была настоящая война. Каждый год только на официальный экспорт выделялась квота в 100 тысяч особей, контрабандой вывозили на порядок больше. Разъярённые бизнесмены приходили ругаться с учёными. Один даже угрожал, что камня на камне не оставит от Института зоологии.

Предприниматели собирали петиции и писали жалобы в прокуратуру. Зоологи отправляли ответные жалобы в ту же прокуратуру. В 2019 году война закончилась победой учёных: среднеазиатская черепаха была занесена в Красную книгу Узбекистана. По словам Тимура, запрет на отлов не вечен. Он необходим на период 10–15 лет. Вид должен отдохнуть от постоянного изъятия молодняка и восстановить поколение.

В народе змей не любят. Говорят, они кусают скот, и тот погибает, поэтому пресмыкающихся уничтожают с особым энтузиазмом. Однажды зоологи стали свидетелями того, как кто-то разложил убитых кобр на трассе, чтобы по ним проезжали машины. Необоснованная жестокость.

Тимур говорит, что современный Узбекистан поднимает науку. В Институт зоологии молодой герпетолог пришёл как специалист зоологической коллекции на оклад 700 тысяч сумов, но просидел на нём недолго — несколько лет назад президентским указом разом подняли зарплаты учёным в несколько раз. Сейчас оклад Тимура на должности младшего научного сотрудника составляет 4.7 млн сумов.

Кроме того, никто не требует жить на зарплату — научные работники имеют право работать по хозяйственным договорам с внешними организациями. Тимур проводит оценки воздействия антропогенеза на окружающую среду для юридических лиц. Перед строительством любого объекта важно определить, не пострадает ли биоразнообразие отведённой территории в результате деятельности человека. Зоолог проводит экологическое изыскание и выписывает заключение. Также некоторые крупные иностранные корпорации мониторят то, как их деятельность отражается на флоре и фауне региона. Такие проверки проводятся ежегодно.

Опасения отца, что Тимур будет «всю жизнь работать за копейки», не сбылись.